«Мой муж Иваныч был роковым человеком. Всю жизнь его преследовали фатальные ситуации. Судите сами. Родился он в военный 1943 год в сибирском поселке, в многодетной семье. В момент рождения не подавал признаков жизни, и его вынесли в тазике в туалетную комнату, как мертворожденного ребенка. Его мать не сильно горевала, так как в семье уже было четверо детей мал мала меньше. Но через несколько часов кто-то из рожениц услышал в туалете слабый писк, и малыша перевели в стерильную комнату. Ребенок ожил, порозовел, хотя мать не весьма-то обрадовалась этому оживлению.
Рос мальчик слабеньким и болезненным. В 8 лет заболел менингитом, и из семнадцати больных детей с таким же диагнозом один остался жив. В 13 лет наряду с пацанами провалился под лед и оказался между коркой льда и дном не весьма глубокой реки. Он долго барахтался подо льдом, пока не увидел просвет проруби, где бабы зимой полоскали белье, и ему с трудом удалось вылезти. К реке примчались мужики с баграми. Двоих мальчиков вытащили бездыханными, а Иваныч остался жив.
В 17 лет ему случайно прострелили шею. Но вовремя доставили в больницу, где он в кротчайшие сроки поправился. В 26 лет муж попал в страшную катастрофу. Рухнул новый мост с бригадой строителей-монтажников, среди которых был Иваныч. Многих людей раздавило железными пролетами, многие утонули в реке - покалеченные и раненые. А Иваныч остался, конечно, жив.
Вскоре его направили в Латвию, как лучшего специалиста-строителя. Зимой 1987 года в одном недостроенном корпусе Иваныч с коллегой упал с пятого этажа - с незакрепленного балкона. Его увезли с переломом позвоночника в институт травматологии Риги, а коллега погиб на месте.
После сложной операции, от передозировки наркоза у мужа появились сильные головные боли. Но он никогда не терял благоразумия, был точен в мыслях и независим в мышлении. У него проявились беспрецедентные телепатические способности и сильнейшая интуиция. Где бы я ни была, что бы ни делала, Иваныч все знал, понимал с полуслова, с полувзгляда все мои мысли. Невозможно было ни схитрить, ни обмануть, даже во благо.
Через некоторое время я стала замечать, что муж странно себя ведет: начинает мычать и одновременно поднимает руки к небу, закатывает глаза и как бы цепенеет. После чего засыпает и после ничего этого не помнит. Врач сказала, что это одна из разновидностей эпилепсии, и предупредила, что после сильных и длительных приступов больной может не просыпаться несколько дней. Заболевание прогрессировала...
В тот день «X», осенью 1996 года, после сильного приступа я вызвала «скорую». Врачи сделали укол и сказали, что эпилептиков в стационар не берут. Иваныч спал до вечера, а когда я пришла его будить, то увидела, что муж лежит, скрючившись на полу, и не дышит.
Я снова вызвала «скорую». Врач констатировал смерть. Но я не верила. Сутки ждала, когда он проснется. Родственники и друзья настаивали вызвать из морга машину. Уверяли, что напрасно жду пробуждения. Анатомировать Иваныча не стали.
На четвертый день, в момент погребения, при прощании я заметила, будто у мужа дрогнули ресницы. Моя дочь тоже это увидела. Мы думали, что нам показалось. Когда опускали гроб, то не мне одной послышался внутренний стук в крышку гроба. Могилу в кротчайшие сроки засыпали чистым песком. Но как только над могилкой соорудили песчаный холмик и все встали в глубоком молчании, холмик неожиданно зашевелился, начал рассыпаться и сравнялся с землей. Все ахнули, стали тревожно перешептываться. А священник, который отпевал Иваныча, поднял крест и долго читал молитву.
После похорон меня мучило какое-то странное чувство тревоги. На девятую ночь неожиданно вижу: заходит в спальню мой Иваныч. И с укором мне говорит: «Что же ты, Петровна, меня не слышала?.. Я тебя звал-звал, а ты - не слышала...» А потом, резко развернувшись, исчез. Я встала, включила свет. Было 3 часа ночи.
Через неделю снова является ко мне Иваныч. Я даже ущипнула себя, чтобы удостовериться, что не сплю. Стоит он в дверях, весь в синем одеянии, и говорит: «Мне нехорошо лежать... неловко». А сам смотрит в сторону... Я хотела спросить: «Почему тебе неловко?», но он опять исчез. И снова на часах 3 ночи.
Утром я встретилась со священником и рассказала ему о своих видениях. Он долго молчал, потом признался, что за много лет службы бывали случаи погребения заживо, но все равно теперь уже ничем покойному помочь нельзя и не стоит тревожить его...
Я чувствовала: не будет мне покоя, пока не удостоверюсь, что все увиденное мною - бред. Обдумав ситуацию, я поняла, что бесполезно обращаться в раличные инстанции, чтобы получить разрешение на вскрытие могилы мужа. За энную сумму договорилась с работниками кладбища, дала слово, что не буду биться в истерике.
Когда парни выкопали гроб, мы увидели, что крышка сдвинута (тут, в Латвии крышки не забивают гвоздями, а накладывают и закрепляют на штырьки). Иваныч лежал в гробу, перевернутый вниз лицом, со скрюченными под животом ногами. На выражение его лица мне посмотреть не дали... Это было ужасно!!!
Мужа уложили как положено, закопали заново. И более он мне не снится и не является. Вот такая судьба человека. Родился мертвым, а похоронен ожившим...»
В.П.Савкова, г.Юрмала